Приворотное зелье - Страница 43

Власть и народ, власть и искусство — вопросы эти, относящиеся к разряду вечных, никогда не оставляли меня в покое. Несмотря на мою негероическую внешность и характер, мне довелось играть множество «великих»: Цезаря, Антония, Наполеона, Ричарда III, Ленина, Сталина… Я подходил к этим ролям с точки зрения своего видения и понимания этих личностей, а потому стремился как можно глубже проникнуть в человеческую суть сильных мира сего. Может быть, мне как-то помогло то чувство удивления, которое я испытал, глядя на мертвого Сталина. Не серафим и не дьявол, не мастодонт какой-то, а обыкновенный человек. Но человек этот имел почти сатанинскую власть над миллионами людей, над шестой частью земли.

В шестидесятые годы я играл Сталина в спектакле «Уроки мастера», который поставил в нашем театре Роман Виктюк.

Пьеса «Уроки мастера» принадлежит перу современного английского драматурга, написана она не на историческом материале — это художественный вымысел. Это пьеса-раздумье, близкая вместе с тем к фарсу. В ней четыре действующих лица: Сталин, Жданов, Шостакович и Прокофьев.

Сталин и Жданов учат великих композиторов современности, как надо писать музыку. И весь ужас в том, что Шостакович и Прокофьев с почтением слушают их, хотя понимают полную абсурдность того, что те говорят.

В конце пьесы Сталин, который безраздельно властвует надо всем и всеми, который всех победил, вдруг осознает, что Бог выше его, что над Богом он не властен. Перед ним он бессилен, и это сводит его с ума…

Волей обстоятельств я находился близко к высшему эшелону власти. Да, крепко была сработана вся эта система. Мне казалось, партия и государство, как две железные руки, удержат любой груз. Но… Усталость народа передалась металлу — металл ведь тоже устает — и руки ослабли. Власть рухнула.

…Седьмого октября пришла черная весть: умер Ролан Быков.

Он был сродни художникам Возрождения — так широка была его одаренность. Он талантливо жил. Был талантлив в актерстве, режиссуре, в общественной деятельности. Владел литературным даром: писал сценарии, рассказы, стихи. Ролан Быков обладал живым умом и редким чувством юмора. Мир, обыденный для других, в его глазах был удивительным, красочным и парадоксальным. От острого взгляда Ролана Быкова не ускользало ни комическое, ни трагическое в окружающей жизни, достаточно вспомнить его фильмы «Айболит-66» и «Чучело».

Искрометный «Айболит» весь состоит из потрясающих находок. Реплики персонажей, строки из песен мгновенно становились афоризмами. Шутя и играючи, умный и хитрый, Ролан Быков выдал знаменитое: «Это очень хорошо, что пока нам плохо».

На мой взгляд, это определение целой эпохи. Да, пока нам плохо, но этому «пока» конца-края не видно.

Какая мы трагическая нация: многие страны давно уже живут по законам цивилизации, а мы все ищем свой путь.

Один раз нашли. Топали по нему восемьдесят лет, натворили такого, что расхлебывать и расхлебывать. Потом ринулись на новые поиски.

Только что-то забрезжило впереди, только вроде на ноги стали подниматься, как грянул кризис 17 августа. Нас отбросило на много лет назад. И опять неизвестно, кто во всем этом виноват и что делать дальше.

Никто ни за что не несет ответственности. Чубайс обвел вокруг пальца весь народ российский со своими ваучерами — и ничего! А проведенная им же приватизация, когда за бесценок продавались кому угодно уникальные предприятия, заводы и фабрики — наше всенародное достояние? Опять сошло с рук! После этого он даже вице-премьером стал, финансами ведал. Щуку бросили в реку…

Почему ушли от ответа строители финансовых пирамид, всяких там «хопров», МММ, «чар»? Валентину Соловьеву, возглавлявшую знаменитую фирму «Властилина», все-таки арестовали, и по этому делу — сколько лет! тянулось следствие. Но как власти могли допустить, чтобы эта мошенница на виду у всех мешками таскала деньги? К Соловьевой ринулись за дешевыми машинами и высокие чиновники из коридоров власти, и шоумены, и артисты, и блюстители законности, и даже священнослужители.

Смекалистые граждане, посмотрев на это, подумали: им можно, а нам нельзя? И пустились во все тяжкие.

Вспоминается, как в кабинет директора Вахтанговского театра, с которым мы обсуждали наши дела, вломилась какая-то баба, толстая, с красным лицом, взлохмаченная, потная от волнения.

— Товарищ Ульянов! — еле переведя дух, обратилась она ко мне. — У меня к вам выгодное предложение: давайте торговать нефтью!

— При чем здесь я? Какое я имею к этому отношение?

— Понимаете, мне лицензию не дают, а вам, как человеку известному, дадут. Я все устрою и организую сама!

— Но какой нефтью вы собираетесь торговать? Откуда она у меня?

— Обыкновенной нефтью! Об этом не беспокойтесь. А доходы будем делить!

Она уже кричала, выведенная из себя моей бестолковостью: надо же, выгоды своей не понимает!

Естественно, я ее послал. Я был просто в ярости. Такие бизнесмены подобны мародерам в военное время.

Знаю я одного типа, совсем, можно сказать, мальчишку. Он торговал нашей нефтью за рубежом, разумеется, с баснословной прибылью — для себя. Почему он занимался этим делом, а не государство? По какому такому праву? Он что, владелец нефтяных скважин? Сейчас этот негоциант в бегах. Боится, видимо, что придется держать ответ за свои дела.

Кто нам объяснит, почему весь российский кинопрокат отдан в частные руки? Во все времена кино у нас было делом государственной важности и приносило большую прибыль. А теперь отечественного кинопроката фактически нет — невосполнимая утрата и для кинематографа, и для зрителей, и для самого государства.